Афганистан живет в его душе
Андрея Веревкина знаю давно. Мы с ним сверстники, родились в полные надежд шестидесятые. В середине пронизанных солнцем восьмидесятых заканчивали школу. Впрочем, это в самом Советском Союзе небо сияло лазурью, а в соседнем Афганистане, где наши ребята исполняли интернациональный долг, стреляли, раздавались взрывы мин. Я хорошо помню, что к тем, кто вернулся после прохождения службы «оттуда», было отношение особое. Но Андрей Веревкин не считает себя героем. Он роняет спокойно:
— Мы приняли присягу и просто служили. Это был наш долг.
Невольно вспоминаются строчки из песни о солдатах Великой Отечественной: «Просто был выбор у каждого: я или Родина?» Действительно, молодое поколение советских людей переняло у дедов эстафету мужества.
Андрей Веревкин родился на хуторе Ильичевский Нижнереутчанского сельского совета. Перед армией успел получить профессию автокрановщика. В мае 1987 года его призвали в ряды Вооруженных Сил СССР в Среднеазиатский пограничный округ. Из черноземной полосы России парень попал в оглушающую жару, в Туркмению. Сперва проходил службу в питомнике для минно-розыскных собак. Затем его направили в полевой учебный центр. Нелегко приходилось в изнуряющую жару выкладываться на все сто. Но недаром шутили отцы-командиры: тяжело в учении — легко в бою. О том, что ему, девятнадцатилетнему парню, придется применить теорию на практике, он еще не догадывался.
25 декабря 1987 года в часть прибыли незнакомые командиры. О том, как решалась его судьба, Андрей рассказывает коротко:
— Построили. Вызвали по фамилиям пять человек. И — на взлетку.
— Почему именно эти пять?
— Это надо командиров спросить. Нам не объясняли.
Но не случайно, конечно, скупой на слова, собранный Андрей Веревкин оказался в том вертолете, думаю я.
— Вы знали, куда летите?
– Нет. Потом ребята догадались: в Афган.
Я колеблюсь, прежде чем задать следующий вопрос:
— То, что вас послали на войну, вызывало какие-то негативные чувства?
— Приказ есть приказ, — отвечает Андрей и смотрит на меня прямо и строго.
В этих коротких фразах все богатство души «афганцев».
Чужая земля встретила их жаром. Тут-то и пригодилась туркменская закалка. Веревкин попал на заставу, в ММГ — мотоманевренную группу. В ней пятьдесят человек. Они на «бэтээрах». У Андрея Веревкина важная задача: защищать товарищей, он стрелок. Его оружие — пулемет. Группы несут неусыпную службу вдоль границы. Часто, особенно по ночам, из засад заставу обстреливают душманы. Тогда и Андрей посылает частые очереди во врага. Регулярно ММГ совершает глубокие рейды. И опять нужны предельная собранность и внимательность. Ведь от этого зависит жизнь товарищей.
Еще одна постоянная обязанность — охрана заставы. По периметру — пять постов. На вышках — часовые. Меняются они через каждые четыре часа.
Все это было давно. Но сейчас, когда Андрей вспоминает боевую свою юность, прошлое словно возвращается. А я опять не могу удержаться от вопроса:
— Тяжело было?
— Привыкаешь. Нормально переносили.
— А страшно было?
— В общем-то, нет, – замолкает, словно заглядывает в себя. — Порой что-то на душе… Когда обстрел… Нервы-то не железные. А так — нет.
— А какие отношения были внутри коллектива?
— Отличные! Ребята со всего Союза служили: из Казани, Ульяновска, Туркмении, Москвы… Все дружили. Даже ссориться не за что было. Да и некогда.
Все у него отлично. Кормили прекрасно. Своя столовая. Своя пекарня. Свой повар. Даже баня своя. По дому скучали, но не смертельно. Вот уж где поистине мгновения «летели, как пули у виска». Некогда было воспоминания перебирать. Да, малая родина снилась. Но ведь потом, дома, ему часто снилась и застава, и он просыпался, словно освещенный чистым светом, с сильно бьющимся сердцем…
Сегодня у Андрея Веревкина время посеребрило виски. Его надо бы называть по отчеству — Иванович, и только на правах давнего знакомства я обращаюсь к нему по имени. Но в его худощавой фигуре, немногословности сохранилось что-то от военной молодости. Мне все кажется, я не задала ему какой-то важный вопрос. Не спросила о том, что поможет поколению двадцать первого века лучше понять этих ребят, сердца которых бились в ритме с сердцем огромной страны.
— Андрей, о чем я тебя не спросила, а надо бы?
Он пожимает крепкими плечами и начинает рассказывать о выводе советских войск из Афганистана 15 февраля 1989 года. Все группы сошлись колонной и двинулись в сторону границы. Все ММГ. Вся техника. С группой на «бэтээре» ехала их служебная собака Грай. Ее солдаты не бросили на чужой земле. Советский контингент покидал Афганистан навсегда. Они уходили последними.
На нашей границе их встречали с цветами. Радость поднималась волной. Вернулись живыми! Андрей больше думал о матери, которая наконец-то начнет спать по ночам. Он не писал домой, что у него новое место службы — Афган. Но как-то послал домой фотографию. Знакомая, увидев на ней Андрея в «варшавке», форме варшавского договора, неосторожно обронила: «Да ты понимаешь, где он служит?..»
Уже на родной медвенской земле Андрею вручили медали «За боевые заслуги», «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа», «70 лет Вооруженных Сил СССР», «От благодарного афганского народа», «В память 25-летия окончания боевых действий в Афганистане». Но ко мне на встречу он пришел без них. Афганцы редко носят свои боевые награды. Уже после ухода Андрея Ивановича Веревкина я подумала, что надо было бы спросить почему. Впрочем, я, кажется, знаю ответ на этот вопрос. И вы, наверное, тоже.
Ольга Артемова
